понедельник, 07 октября 2024
,
USD/KZT: 425.67 EUR/KZT: 496.42 RUR/KZT: 5.81
Подведены итоги рекламно-медийной конференции AdTribune-2022 Қаңтар оқиғасында қаза тапқан 4 жасар қызға арналған мурал пайда болды В Казахстане планируется ввести принудительный труд в качестве наказания за административные правонарушения Референдум - проверка общества на гражданскую зрелость - Токаев Екінші Республиканың негізін қалаймыз – Тоқаев Генпрокуратура обратилась к казахстанцам в преддверие референдума Бәрпібаевтың жеке ұшағына қатысты тексеріс басталды Маңғыстауда әкім орынбасары екінші рет қызметінен шеттетілді Тенге остается во власти эмоций Ресей өкілі Ердоғанның әскери операциясына қарсы екенін айтты Обновление парка сельхозтехники обсудили фермеры и машиностроители Казахстана Цены на сахар за год выросли на 61% Научно-производственный комплекс «Фитохимия» вернут в госсобственность Сколько налогов уплачено в бюджет с начала года? Новым гендиректором «Казахавтодора» стал экс-председатель комитета транспорта МИИР РК Американский генерал заявил об угрозе для США со стороны России Меркель впервые публично осудила Россию и поддержала Украину Байден призвал ужесточить контроль за оборотом оружия в США Супругу Мамая задержали после вывешивания баннера в поддержку политика в Алматы Казахстан и Южная Корея обсудили стратегическое партнерство Персональный охранник за 850 тыс тенге: Депутат прокомментировал скандальное объявление Россия и ОПЕК решили увеличить план добычи нефти Рау: Алдағы референдум – саяси ерік-жігердің айрықша белгісі Нью-Делиде Абай мүсіні орнатылды «Свобода 55»: иммерсивный аудиоспектакль про выбор, свободу и январские события

Почему власти Казахстана не справляются с протестами против Китая

Темур Умаров, Московский центр Карнеги

Эта осень запомнится в Казахстане волной антикитайских протестов. Увеличивающиеся долги перед Китаем, растущее присутствие китайских предприятий и товаров, неизменная схема «нефть в обмен на технологии», а также преследование мусульман в соседнем Синьцзяне усиливают опасения казахстанского общества перед китайской экспансией.

Недовольство растущей зависимостью от Пекина копится в Казахстане не первый год. Происходит это не в последнюю очередь потому, что казахские власти (как, впрочем, и власти других стран региона) не умеют говорить с людьми о балансе проблем и возможностей в отношениях с Китаем. Руководство официально отказывается признавать существующие риски, предпочитая вместо этого усиливать контроль над интернетом и искать провокаторов внутри и вне страны.

55 переносов

Второго сентября в Жанаозене – городе нефтяников на юго-западе Казахстана – сто человек окружили акимат (мэрию) города, требуя отменить план по «переносу 55 заводов из Китая в Казахстан». Опровержение информации о переносе от акима города их не убедило, поэтому на следующий день протестующих стало в пять раз больше.

Через два дня акции солидарности с жанаозенцами прошли в Актобе, Актау, Алматы, Караганде, Шымкенте и Нур-Султане (бывшая Астана). К первоначальному требованию постепенно добавились другие претензии к Пекину: китайские мигранты забирают у местных рабочие места, их предприятия загрязняют окружающую среду, компании массово скупают земли, власти КНР преследуют казахов в Синьцзяне, а руководство Казахстана закрывает глаза на все это в обмен на инвестиции и взятки.

Пока протест носил неполитический характер, власти действовали спокойно и шли на диалог – несмотря на то что акции не были согласованы, ни одного задержанного не было, а представители акиматов во всех городах общались с протестующими.

Однако митинги 21 сентября, организованные движением «Демократический выбор Казахстана» (признано экстремистским в Казахстане), глава которого оппозиционер Мухтар Аблязов сейчас живет во Франции, были жестко подавлены. Накануне власти задержали участников предыдущих акций, а в день митинга на площадях городов дежурили полицейские. Позже МВД Казахстана отчиталось о ста задержанных в восьми городах, видео с жестокостями полицейских разлетелись по соцсетям. 

Представители местных властей, чиновники и госструктуры пытались сбить недовольство, сводя все к проблеме фейков, и винили «некие силы». Формально они действительно во многом правы. Поводом для протестов стала рассылка в WhatsApp, которая была основана на новостях пятилетней давности: рамочное соглашение о 55 совместных проектах Казахстана с Китаем было подписано еще в 2015 году.

Отправлена рассылка была за неделю до первого государственного визита президента Касым-Жомарта Токаева в Китай, а вторая волна протестов (21 сентября) была организована за день до приезда в Казахстан председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей КНР Ли Чжаньшу.

То, что рассылка началась в Жанаозене, тоже настораживает. В городе большие проблемы с безработицей – только в феврале 2019-го там прошел митинг молодежи по этому поводу. А протестный потенциал местного населения печально известен после расстрела бастующих нефтяников в 2011 году. 

Появилось много теорий, кто стоит за вбросами. Посол КНР в Казахстане Чжан Сяо заявил, что виноваты внешние силы, и намекнул на американского нефтяного гиганта Chevron. Анонимные телеграм-каналы увидели в митингах часть внутриэлитной борьбы за власть.

Однако куда важнее, что вброс привел к таким серьезным последствиям из-за того, что в казахстанском обществе очень сильны опасения по поводу растущего китайского влияния. Не будь этих опасений, не было бы и бурной реакции на фейки. И, как показали последние митинги, синофобские настроения могут использоваться различными силами во внутриполитической борьбе.

Другими словами, рассылки и фейки – лишь повод для митингов, а их причины лежат куда глубже. Но для руководства Казахстана намного проще разоблачать поводы, оправдывая таким образом ужесточение контроля и подавление любых протестов.

Страхи реальные и надуманные

Осенние протесты в Казахстане показали, что власти страны не умеют (а иногда и не хотят) держать общество в курсе условий сотрудничества с Китаем, внятно объяснить преимущества и риски совместных проектов. 

История с «55 заводами» (их число несколько раз менялось) началась еще в 2014 году и изначально действительно подавалась как «перенос» производственных мощностей несырьевого сектора из Китая в Казахстан. Через несколько лет планы по переносу превратились в «программу индустриального развития в рамках казахстанско-китайского сотрудничества».  

Много лет никто не говорил, что происходит с программой, какие проекты реализуются. Об этом снова вспомнили только с началом протестов, когда представитель казахстанского МИДа заявил, что во всех случаях китайская сторона выступает лишь поставщиком новых технологий, знаний и инвестиций, а в общей сложности проекты создадут 20 тысяч новых рабочих мест для казахстанцев. 

Но в реальность этого заявления поверить трудно. На данный момент только 15 из 55 проектов на общую сумму $4 млрд оказались реализованными, 11 – в работе, 27 – пока даже не начинали. В качестве реализованных проектов засчитывается в том числе простая покупка китайцами долей в капитале казахских компаний, что совсем не обязательно создает новые рабочие места.

Еще один источник тревог в казахстанском обществе – это торговля с Китаем. Точнее, высокая коррупция в этой области и махинации с документами на границе. Импорт из КНР в Казахстан, по китайской и казахстанской статистике, в 2017 году составлял $11,56 млрд и $4,69 млрд соответственно. То есть один и тот же показатель в казахстанском учете оказывается в два с лишним раза меньше, чем в китайском.

Из этой разницы около $1 млрд недочетов формировалось в специальной экономической зоне Хоргос, где периодически заводят уголовные дела о контрабанде, злоупотреблении властью и коррупции. Самое известное дело так и называлось – «хоргосское», в нем замешаны высокопоставленные чиновники таможни, Комитета нацбезопасности и Минфина. 

Также усиливает волнения по поводу китайской экспансии растущее количество зарегистрированных в Казахстане китайских юрлиц (+12% за последний год), подавляющее большинство из которых – малый бизнес (96%) и приобретение китайскими корпорациями контрольных пакетов казахских компаний в сырьевом секторе.  

Есть и проблемы, опасность которых несколько преувеличена. Одна из них – риск стать сырьевым придатком Китая. Более 90% экспорта Казахстана в Китай составляют нефтепродукты, металлы, химическая продукция и минералы, при этом Казахстан зависит от импорта наукоемких китайских товаров. Но ничего специфически китайского в этой проблеме нет, такова структура экономики Казахстана – 70% всего экспорта страны составляет сырье.

Крупнейшим импортером казахских товаров в 2018 году стала Италия, куда было отправлено почти 20% всего экспорта страны, из них 98% – минеральное топливо. Но никто в Казахстане не боится стать сырьевым придатком Италии. Сырьевой экспорт – важнейшая статья дохода в стране, и других способов наращивать бюджет у Казахстана просто нет. 

Другая надуманная опасность – растущий долг Китаю. На апрель 2019 года Казахстан был должен КНР $11 млрд. Это самый высокий показатель в регионе в абсолютном выражении, но его доля в ВВП Казахстана ниже, чем у любой другой страны Центральной Азии и составляет всего 6,5% (против 25% Киргизии, 20% Таджикистана, 16,9% Туркмении и 16% Узбекистана). Более того, с 2013 года объем внешнего долга Казахстана перед Китаем не растет, а снижается в среднем на 7% ежегодно. 

Много страхов связано и с трудовой миграцией, однако официальная статистика говорит, что угрозы нет. По данным Министерства труда за 2017 год, 43% всех иностранных рабочих в Казахстане приехали из Китая, но это всего 12 тысяч человек. Квота на количество рабочих из Китая на 2019 год составляет 23 тысячи человек.

Реальная цифра работающих в Казахстане граждан Китая может быть больше, но незначительно. И потом, массовая миграция из приграничного Синьцзяна, где минимальный размер оплаты труда 1460 юаней ($206), в Казахстан с его 2405 тенге ($6) кажется нелогичным. Просто в Казахстане, как и в России, контраст между густозаселенными городами соседа и собственными пустующими просторами порождает иллюзию, что китайцы хотят захватить для себя больше земли.

Вопросы передачи земли китайцам во временное или постоянное пользование вызывают больше всего недовольства в казахстанском обществе. Опасения по поводу захвата китайцами казахской земли были причиной многотысячных земельных протестов 2016 года. Тогда правительство Казахстана планировало внести поправки в Земельный кодекс и упростить процесс передачи земли в аренду иностранным физ- и юрлицам. Многотысячные митинги по всей стране вынудили Назарбаева наложить мораторий на внесение изменений в некоторые нормы кодекса до 2021 года. Президент Токаев пока не говорил о продлении моратория, однако не раз обещал, что землю иностранцам отдавать не будет.

Проблемы вокруг 

Дополнительное подтверждение своим опасениям общество в Казахстане находит в соседних странах. И то, что в других странах Центральной Азии (за исключением Киргизии) нет антикитайских протестов, еще не говорит об отсутствии там проблем.

Таджикистан продолжает передавать под контроль китайским компаниям свои недра в обмен на большие инвестиции и кредиты. Сегодня более 80% золота в стране добывают совместные китайско-таджикские компании, а в начале октября парламент одобрил передачу китайцам крупного серебряного месторождения в Памирских горах, освободив их при этом от налогов на семь лет (хотя для добычи всех разведанных там запасов достаточно и трех).

В сильной зависимости от Китая находится и Туркмения. За последние пять лет КНР стала практически единственным закупщиком туркменского газа и, соответственно, источником доходов – 86% добытого газа страны отправляется туда. Более того, специально для Пекина цена за кубометр в три раза дешевле, чем у других поставщиков, а часть денег (как и Душанбе) Ашхабад тратит на обслуживание своего долга. 

В Киргизии синофобские настроения нередко приводят к межнациональным конфликтам: в августе в массовой драке между киргизскими и китайскими рабочими на золоторудном месторождении Солтон-Сары пострадали 40 человек; весной 2018 года около тысячи местных жителей села Казарман ворвались в строящийся завод китайской «Джи Эл Макмал девелопинг» и подожгли его, а потом не пускали пожарных на территорию.  

В Бишкеке в начале 2019 года прошли три антикитайских митинга. Протестующие требовали депортировать всех китайских нелегалов и ужесточить правила выдачи виз гражданам КНР. Напряжения тогда тоже добавили фейки в социальных сетях.

Однако больше всего на восприятие современного Китая в Казахстане повлияла политика Пекина в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Многие сделали из происходящего вывод, что китайцы видят во всем мусульманском и тюркском населении исключительно источник терроризма и экстремизма.

Эти страхи особенно обострились после частых появлений в СМИ новостей о том, как в Синьцзяне без согласия людей собирают их биометрические данные, запрещают общаться с иностранцами и выезжать за границу, увеличивают полицейский контингент, устанавливают сотни пунктов досмотра, разрушают мечети, запрещают совершать намаз, заставляют называть детей китайскими именами и многое другое.

К тому же в граничащем с Центральной Азией Синьцзяне проживает около полутора миллионов этнических казахов, 180 тысяч киргизов, 50 тысяч таджиков и 10 тысяч узбеков. Среди задержанных и отправленных в воспитательные лагеря Китая есть граждане Казахстана и Киргизии, их родные периодически выходят с пикетами к посольству КНР. 

В мае 2018 года на казахстанско-китайской границе была задержана этническая казашка Сайрагуль Сауытбай. Она незаконно пересекла границу, чтобы перебраться в Казахстан и воссоединиться там с семьей, бежавшей из Китая за два года до этого. Женщина под присягой сказала, что происходит в «лагерях перевоспитания» в Синьцзяне, и просила убежища на исторической родине. Китайская сторона все отрицала и просила экстрадировать Сайрагуль обратно, и так бы, скорее всего, произошло, если бы дело не вызвало широкий общественный резонанс. 

Под общественным давлением Сайрагуль Сауытбай освободили из-под стражи в зале суда, не отправили в Китай, но и не выдали статус беженки. Позже она вместе со своей семьей улетела в Швецию.

Появляются и другие истории: в октябре двое мужчин бежали из Китая и были арестованы в Казахстане. Некоторые оралманы (репатрианты) говорят о насильном содержании в лагерях, активисты создают проекты для реабилитации жертв китайских лагерей.

Эти истории показывают, как проблема с Синьцзяном ставит в тупик власти стран Центральной Азии. Они, скорее всего, разделяют недовольство своих граждан, но критика внутренней политики могущественного соседнего Китая может обернуться большими проблемами.

Показательным примером тут стала история с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом. До обострения турецких отношений с Западом и экономического кризиса он позволял себе называть происходящее в Синьцзяне «геноцидом». Но на встрече с Си Цзиньпином в июле 2019 года тон турецкого лидера кардинально изменился – Эрдоган уже говорил, что жители различных этнических групп счастливо живут в Синьцзяне. 

Против своих

В глазах казахстанского общества все выглядит так, будто в споре между ним и Китаем руководство страны постоянно встает на сторону Китая. Особенно раздражает людей, когда власти открыто обвиняют их в «невежестве». Подобная мысль была и в заявлении Токаева о протестах: «Народ не должен вестись на подобные вещи».

Точно так же поступают власти и в Киргизии. Реакция президента Сооронбая Жээнбекова на антикитайские протесты была откровенно прокитайской и осуждающей своих граждан: «Мы должны быть благодарны китайской стороне за сотрудничество и помощь». 

Китай всегда считался удобным партнером для стран Центральной Азии, потому что в обмен на свои вложения не требовал практически ничего – только приверженность принципу «одного Китая» и борьбы с «тремя силами зла» (терроризм, экстремизм, сепаратизм). Однако в отличие от стран Запада, которые предварительно проговаривают условия сотрудничества, с Китаем существуют негласные правила. Среди них – табу на признание проблем в отношениях. В результате страх испортить отношения с Китаем приводит казахстанские власти к самоцензуре. 

Раньше руководство Казахстана легко отбрасывало все общественные страхи с помощью одного железного аргумента – китайцы много вкладывают. Но сейчас былых инвестиций уже нет: за 2015–2018 годы прямые инвестиции Китая в Казахстан составили всего $4 млрд, в два раза меньше, чем за 2011–2014 годы ($8,1 млрд). Одна из главных причин снижения – падение цен на нефть.

А дальше китайских вложений, по всей видимости, будет еще меньше. В декабре этого года подходит к концу флагманский инфраструктурный проект Казахстана «Нурлы жол» («Светлый путь»), который сопрягается с китайским Экономическим поясом Шелкового пути. Все, что Китай мог вложить в Казахстан, он уже вложил. По разным данным, совокупные инвестиции КНР в страну составляют $33–43 млрд.

Теперь Пекин будет ждать отдачи от вложений и тянуть время для еще большего усиления своих позиций на переговорах. В ходе недавнего визита Токаева в Китай не было подписано никаких конкретных (и даже расплывчатых) соглашений с инвестиционными планами.

Из своей первой поездки в Китай Токаев вернулся лишь с тремя протоколами по инспекционным, карантинным и ветеринарно-санитарным требованиям, которые помогут увеличить экспорт казахского молока, шерсти и льна в Китай. Хотя в целом и в этой тенденции нет ничего специфически казахстанского. Такой переход от количественного подхода к качественному – общий тренд для китайских инвестиций последних трех лет.

Экономический рост Казахстана зависит от отношений с Китаем, поэтому местные элиты прекрасно осознают необходимость сотрудничать. Но в то же время они боятся растущей зависимости. В таких условиях властям Казахстана (и других стран Центральной Азии) будет сложнее подавлять антикитайские настроения в стране. Без признания причин таких настроений проблемы продолжат усугубляться. А страхи все чаще будут использоваться в борьбе за влияние как оппозицией, так и различными политическими фракциями внутри правящей элиты.

Фото на обложке: 

https://www.centralasian.org/a/30149611.html (Pavel Mikheyev - Reuters)

https://www.currenttime.tv/a/kazakhstan-protest/30176384.html  Orken Zhoyamergen (RFE/RL)

Оставить комментарий

Общество

Страницы:1 2 3 4 5 6 ... 33