среда, 04 декабря 2024
,
USD/KZT: 425.67 EUR/KZT: 496.42 RUR/KZT: 5.81
Подведены итоги рекламно-медийной конференции AdTribune-2022 Қаңтар оқиғасында қаза тапқан 4 жасар қызға арналған мурал пайда болды В Казахстане планируется ввести принудительный труд в качестве наказания за административные правонарушения Референдум - проверка общества на гражданскую зрелость - Токаев Екінші Республиканың негізін қалаймыз – Тоқаев Генпрокуратура обратилась к казахстанцам в преддверие референдума Бәрпібаевтың жеке ұшағына қатысты тексеріс басталды Маңғыстауда әкім орынбасары екінші рет қызметінен шеттетілді Тенге остается во власти эмоций Ресей өкілі Ердоғанның әскери операциясына қарсы екенін айтты Обновление парка сельхозтехники обсудили фермеры и машиностроители Казахстана Цены на сахар за год выросли на 61% Научно-производственный комплекс «Фитохимия» вернут в госсобственность Сколько налогов уплачено в бюджет с начала года? Новым гендиректором «Казахавтодора» стал экс-председатель комитета транспорта МИИР РК Американский генерал заявил об угрозе для США со стороны России Меркель впервые публично осудила Россию и поддержала Украину Байден призвал ужесточить контроль за оборотом оружия в США Супругу Мамая задержали после вывешивания баннера в поддержку политика в Алматы Казахстан и Южная Корея обсудили стратегическое партнерство Персональный охранник за 850 тыс тенге: Депутат прокомментировал скандальное объявление Россия и ОПЕК решили увеличить план добычи нефти Рау: Алдағы референдум – саяси ерік-жігердің айрықша белгісі Нью-Делиде Абай мүсіні орнатылды «Свобода 55»: иммерсивный аудиоспектакль про выбор, свободу и январские события

Анатомия грядущей рецессии

К 2020 году три негативных шока предложения могут спровоцировать глобальную рецессию. Все они объясняются политическими факторами, влияющими на международные отношения. Два связаны с Китаем, а в центре каждого – Соединённые Штаты. И ни один из этих шоков нельзя смягчить традиционными инструментами контрциклической макроэкономической политики.

Первый потенциальный шок может быть вызван китайско-американской торговой и валютной войной, которая усилилась в начале августа, когда администрация президента США Дональда Трампа пригрозила ввести новые пошлины на китайский экспорт и официально заклеймила Китай как валютного манипулятора. Второй шок связан с медленно закипающей холодной войной между США и Китаем из-за технологий. В соперничестве, которое имеет все признаки «ловушки Фукидида», Китай и Америка конкурируют за господство в отраслях будущего: искусственный интеллект (ИИ), робототехника, сети 5G и так далее. США включили китайского телекоммуникационного гиганта Huawei в «список структур», зарезервированный за иностранными компаниями, которые признаны создающими угрозу национальной безопасности. И хотя совсем недавно компания Huawei получила временные исключения, позволяющей ей и дальше использовать американские компоненты, уже на этой неделе администрация Трампа объявила, что добавит в этот список ещё 46 аффилированных с Huawei компаний.

Третий крупный риск касается поставок нефти. Хотя в течение последних недель цены на нефть снижались, а рецессия, спровоцированная торговой, валютной и технологической войной, способна подавить спрос на энергоресурсы и толкнуть нефтяные цены ещё ниже, конфронтация Америки с Ираном может произвести обратный эффект. Если этот конфликт перерастёт в военный, тогда мировые цены на нефть могут подскочить, что приведёт к рецессии, как это уже происходило во время предыдущих «пожаров» на Ближнем Востоке в 1973, 1979 и 1990 годах.

Все три потенциальных шока будут иметь стагфляционный эффект, повышая цены на импортные потребительские товары, промежуточные товары, технологические компоненты, энергоресурсы и одновременно сокращая объёмы производства из-за разрыва глобальных производственных цепочек. Хуже того, китайско-американский конфликт уже начал провоцировать широкий процесс деглобализации, поскольку ни государства, ни компании больше не могут рассчитывать на долгосрочную стабильность интегрированных производственных цепочек. По мере нарастания балканизации в обмене товарами, услугами, капиталом, трудом, информацией, данными и технологиями, глобальные производственные издержки будут увеличиваться во всех отраслях.

Кроме того, торговая и валютная война вкупе с конкуренцией за технологии будут друг друга усиливать. Взгляните, например, на случай компании Huawei, которая сегодня является глобальным лидером в производстве оборудования для сетей 5G. Эта технология вскоре будет стандартной формой подключения к сети для подавляющей части критически важной гражданской и военной инфраструктуры, не говоря уже о базовых потребительских товарах, которые будут подключены к зарождающемуся «интернету вещей». Присутствие чипа 5G означает, что любой предмет – от тостера до кофемашины – сможет стать подслушивающим устройством. То есть, если Huawei сейчас считается угрозой национальной безопасности, тогда такой же угрозой могут считаться и тысячи китайских экспортных потребительских товаров.

Легко представить, как сегодняшняя ситуация может привести к полному схлопыванию открытой глобальной торговой системы. И поэтому возникает вопрос, а насколько монетарные и бюджетные власти готовы к устойчивому – или даже перманентному – негативному шоку предложения.

На стагфляционные шоки 1970-х годов монетарные власти отвечали ужесточением монетарной политики. Но сегодня крупнейшие центральные банки, например, Федеральный резерв США, уже занимаются монетарным смягчением, поскольку инфляция и инфляционные ожидания остаются низкими. Любое инфляционное давление, вызванное нефтяным шоком, будет воспринято центральными банками всего лишь как эффект изменения уровня цен, а не как устойчивое повышение инфляции.

Со временем негативные шоки предложения обычно также превращаются во временные шоки спроса, которые приводят к снижению темпов роста как экономики, так и инфляции, подавляя потребление и капитальные расходы. Более того, в нынешних условиях американские и глобальные корпоративные капитальные расходы уже серьёзно подавлены из-за неопределённости по поводу вероятности наступления, а также степени суровости и длительности трёх потенциальных шоков.

В реальности, поскольку компании США, Европы, Китая и других стран Азии ограничивают свои капитальные расходы, глобальный технологический, производственный и индустриальный сектор уже находится в рецессии. Единственная причина, по которой всё это пока ещё не привело к резкому глобальному спаду, заключается в том, что остаётся сильным частное потребление. Однако если цены на импортные товары вырастут ещё сильнее из-за любого из перечисленных негативных шоков предложения, тогда по темпам роста реальных (с учётом инфляции) располагаемых доходов домохозяйств (и по потребительской уверенности) будет нанесён удар, что, скорее всего, столкнёт мировую экономику в рецессию.

Поскольку в краткосрочной перспективе существует потенциальная вероятность негативного агрегированного шока спроса, центральные банки правы, снижая учётные ставки. Но бюджетные власти тоже должны готовить схожие краткосрочные ответные меры. Резкий спад темпов роста экономики и совокупного спроса потребует контрциклического бюджетного смягчения с целью предотвратить наступление более суровой рецессии.

Тем не менее, в среднесрочной перспективе оптимальной реакцией стало бы не смягчение в ответ на негативные шоки предложения, а, скорее, приспособление к ним без дальнейшего смягчения. Дело в том, что негативные шоки предложения, вызванные торговой и технологической войной, будут иметь более или менее перманентный характер, равно как и снижение потенциальных темпов роста экономики. То же самое можно сказать и о Брексите: выход из ЕС создаст в Великобритании перманентный негативный шок предложения, а, следовательно, перманентно снизит её потенциальные темпы роста экономики.

Подобные шоки нельзя компенсировать монетарными или бюджетными мерами. Хотя с ними можно справляться в краткосрочной перспективе, попытки смягчать их перманентно со временем приведут к росту и инфляции, и инфляционных ожиданий, причём намного выше целевых уровней центральных банков. В 1970-е годы центральные банки отреагировали подобным образом на два крупных нефтяных шока. Результатом этого стал упорный рост инфляции и инфляционных ожиданий, а также неприемлемый бюджетный дефицит и наращивание госдолга.

Наконец, существует важное отличие между мировым финансовым кризисом 2008 года и негативными шоками предложения, которые сегодня могут ударить по мировой экономике. Кризис 2008 года был – по большей части – крупным негативным шоком спроса, подавлявшим рост экономики и инфляции, и поэтому он совершенно правильно был встречен монетарными и бюджетными стимулами. Но на этот раз мир может столкнуться с устойчивыми негативными шоками предложения, которые в среднесрочной перспективе потребуют политических решений совершенно иного рода. Попытки нивелировать этот ущерб с помощью бесконечных монетарных и бюджетных стимулов не будут выглядеть разумным вариантом.

Нуриэль Рубини – гендиректор компании Roubini Macro Associates, профессор экономики в Школе бизнеса им. Стерна при Нью-Йоркском университете.

Copyright: Project Syndicate, 2019.
www.project-syndicate.org

Оставить комментарий

Зарубежные эксперты

Страницы:1 2 3 4 5 6 ... 33